С трепетом и предвкушением, раскрываю очередную книгу, пребывая в огромной надежде окунуться в таинственный мир, который создал в своем воображении писатель, окунуться, с головой войдя в освежающую и тугую толщу событий, чтобы изредка выныривая, жадно глотать воздух, с помощью только что измененного мастерства дышать. Мастерством, которое непременно приходит к тебе с этой непростой деятельностью — жить в не своих мирах. Таких разных: знакомых и незнакомых, узнаваемых и неузнаваемых, манящих прозрачностью и чистотой, завлекающих глубиной, пугающих или утешающих. Они бывают настолько огромными и насыщенными событиями, поворотами сюжета, что невольно сравниваешь их с бушующим океаном, бывают нежными, как едва рождённые ручейки, только щупающими дорогу навстречу чему-то необъятному и чудесному, бывают солёными от слёз, словно море.
Вот и сейчас, вдохнув поглубже и на всякий случай, захватив с собой непотопляемый спасательный круг в виде несокрушимого собственного мнения, я открыла книгу писателя и приготовилась нырнуть, с радостью купаясь в радужных, сверкающих брызгах восторга от чтения. Но первая же страница неожиданно показала мне, что одета я совсем не по погоде, вода уж слишком холодная, а температура воздуха вообще не прослеживается, в виду отсутствия самого воздуха.
Писатель дышал другой субстанцией, причем с самого детства, причем тяжелого, непродолжительного, с ранними подъемами в школу, которая находилась на другом конце города, с забытым однажды бутербродом и яблоком дома, с физкультурником Арсением Павловичем, который нагло забирал лыжные палки, сказав что на таких, герою повести еще ездить очень рано, с отцом, который решил выручит сына и пришел их забирать, и еще с массой подробных, значительных для самого писателя, и конечно же, очень важных вещей. Беспорядочная рябь в море вечно преследуемых тебя образов, которые без устали твердят, что вот именно тогда, это и было жизнью, а сейчас – это жалкие попытки все повторить, а это естественно, никак не получается.
Кому обычно пишет писатель свои автобиографические воспоминания, сидя за письменным столом с пером в руках? Кому рассказывает все подробности быта, всех домов, квартир и чуланов, где ему приходилось проводить лето или зимовать? Кого водит по забытым тропинкам впечатлений, познаний, свершений? Кому откровенно повествует о жизни? Думаете Вам, уважаемый Читатель? Ничего подобного! Себе! Себе самому он проводит и проводит нескончаемые экскурсии в мир, где «все было иначе», себе самому он лечит соленой водой раны от морских ежей, ожогов медуз и острых ракушек. Себя самого упорядочивает, возвращает в прежние очертания, вводит в берега, не дает разлиться, заполниться, затопить свой мир забытыми и непрожитыми мгновениями. Он все должны быть пойманы на удочку чернильного пера, и аккуратными рядами развешены по страницам, как трофеи, предварительно будучи продезинфицированными и излеченными. Писатель здесь — это психотерапевт, занимающийся самоврачеванием, а по совместительству и писательством. Жизнь — это сильный, чистый, красивый океан, и менять его на трясину прошедших дождей чужого неба — противоречит природе. Прежде всего — Вашей собственной. В конце концов, Вам тоже есть о чём написать.
gagarka